Бурный ручей

[shtandemfest]

Тандем:  robin puck и  МКБ-10

Название: Бурный ручей
Автор: МКБ-10
Иллюстратор: robin puck
Бета: Оле Лукойе.
Техника иллюстрации: арт; карандаш, гелевая ручка, digital
Категория: джен, преслэш
Жанр: космическая АУ, кейс-фик
Герои : Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Грегори Лестрейд... капитан Грегори Лестрейд)) и другие члены команды
Рейтинг: PG
Размер: миди (15 000 слов)
Дисклеймер: отказываемся
Саммари: Майк Стэмфорд, пристроивший Джона Уотсона на грузовой рефрижератор «Бурный ручей», очевидно, хотел ему только добра...
Предупреждения: Своеобразная трактовка пре- и пост-Рейхенбаха в атмосфере дальнего космоса
Комментарии автора: Дорогому Робину с любовью и благодарностью!

1.
Майк Стэмфорд, пристроивший Джона Уотсона на грузовой рефрижератор «Бурный ручей», очевидно, хотел ему только добра. Джон отвык от того, что ему хотят добра, да и серая громада, замершая в плену вертикальных опор между аккуратными торговыми челноками, не походила на корабль мечты. Скорее, на космическую крепость с очень маленькой жилой частью и огромным грузовым отсеком.
«Ручей», противореча своему романтичному названию, был оснащен несколькими видами орудий. Джон привык считать пушки. На войне этому учишься быстро.
— Выглядит... внушительно, — сказал он, проглотив «жутковато», которое так и просилось на язык.
— Да-да, посудина — надежнее не придумаешь, — заулыбался Майк. — Повезло, что я встретил Лестрейда буквально на днях... Они уже вторую неделю ищут врача, но тот оклад, который они могут себе позволить...
— Я понял, — прервал его Джон. — Лестрейд — капитан этого..?
— «Ручей», «Бурный ручей». Странное название для грузового судна, понимаю, там, кажется, долгая история... Он вроде как получен в качестве контрибуции от фейха, на их языке это что-то умопомрачительно красивое. Ну, корабль теперь наш, а название осталось, ты понимаешь.
— Понимаю, — Джон поудобнее оперся на трость, по-прежнему не глядя на Майка. — Я смотрел какой-то старый сериал... Там тоже была чехарда с водными топонимами на разных языках. Помню, ничем хорошим это не закончилось.
Майк вежливо рассмеялся.
— Но ты ведь хотел найти работу. Твоя пенсия...
— Капитана устроит рейс в один конец?
— Хочешь вернуться на Землю? — удивился Майк. Кажется, образ Уотсона и оседлость никак не стыковались в его голове, словно корабельные модули до унификации креплений.
— Посмотрим, — натянуто улыбнулся Джон. — Для начала я все-таки поговорю с капитаном Лестрейдом.

Вещей было немного, именно поэтому он собирался очень тщательно. Запаковал в оберточную бумагу любимую кружку, сложил в чехол базу мультипроигрывателя, похожую на маленькую черную шайбу, уложил рубашки и носки, свернул и убрал на дно сумки теплую куртку. На Земле была зима. Вернее, будет зима, когда он доберется до Лондона. Что делать в Лондоне, Джон не представлял, у него почти не осталось знакомств, никто не ждал его там, но странно грела мысль о Рождестве, которое он впервые за шесть лет проведет... дома. Да, именно так, как бы не манил его дальний космос, Земля оставалась домом, полузабытым и родным. Он подумал, что обязательно подпишет открытку Гарри, настоящую бумажную открытку, и отправит первым классом.
«Становишься сентиментальным», — сказал он себе. Натруженная нога ближе к вечеру привычно разнылась, и Джон последний раз принял теплую ванну в своем гостиничном номере. Следовало привыкнуть к мысли, что на «Бурном ручье» (вот же повезло посудине с названием!) этих удобств не будет. Жилой отсек корабля выглядел слишком маленьким для того, чтобы предположить в нем наличие ванной.
Странно спокойный, несмотря на близящийся трехмесячный перелет, он задремал в воде, и ему снова приснились крапчатые джунгли Фейи, фонтаны земли и камней, крики раненых, дым... Он подскочил, размахивая руками, и ушиб кисть о бортик ванной. Вода выплеснулась маленькой ниагарой.
— Проклятье, — зарычал Джон. Сердце колотилось, как бешеное, подушечки пальцев сморщились, от кожи шел пар.
Джон, голый, стоял в ванной, пытаясь отдышаться, и думал о том, что на Земле нужно будет записаться к психоаналитику. Возможно, конечно, на «Ручье» кошмары пройдут. Но верилось в это с трудом.

Кают-кампания, в которой встретил Джона капитан Лестрейд (спокойный рано поседевший мужчина с умными темными глазами), могла быть охарактеризована одним словом: «уютненько». Это поразило Джона до глубины души. Он ожидал увидеть блеск металла, серость ломкого пластика, мрачные плохо выбритые лица... Но не скатерть в цветочек, кофемашину в углу, стены в растительном орнаменте и пару мягких кресел. И диван. На диван капитан указал ему, и Джон растерянно сел, удерживая трость коленями.
— Прочтите контракт внимательно, — посоветовал капитан. — Тут об окладе и условиях...
Оклад и условия его заметно волновали. Кажется, Джон не первый сидел на этом диване, но предыдущие кандидаты в судовые доктора наверняка не воевали на Фейе.
Он вытащил стилос и поставил подпись, походя проглядев пункты, касающиеся обязанностей (следить за здоровьем команды, оказывать первую помощь, присутствовать при броске и фиксировать состояние спящих) и условий (ванны в графе «удобства» не значилось, зато был какой-то «совмещенный блок», кто их поймет, эти фейхские корабли).
— Вы не прочли...
— Меня все устраивает, — улыбнулся Джон. — Когда мы выходим?
Капитан скользнул внимательным взглядом по лицу Джона и неожиданно улыбнулся.
— В пять тридцать по Гринвичу, доктор... Уотсон?
— Джон Уотсон.
— Отлично, док. Устройтесь и осмотритесь. У нас, может быть, и тесновато, но довольно...
— Уютно? — подсказал Джон.
— О да. Это заслуга миссис Хадсон, нашей... мнээ... кастелянши.
— Что, простите? — переспросил Джон. — На судах Новой Британии нет должности кастелянши, есть уборщики, управляющие на лайнерах, но не...
— Ну так вы еще не знакомы с нашей миссис Хадсон, - внезапно понизил голос Лестрейд. - Она ненавидит слово «уборщица», так и знайте.
Джон, слегка обалдевший от такого открытия, откинулся на спинку дивана, еще раз осмотрелся в кают-кампании, где расцветал на стенах двухмерный растительный узор и нежно гудела автоматика. Ему здесь определенно нравилось.
— Скажите, кэп, - сказал он, чуть вытянув ноги. — А какой груз мы перевозим? Я не увидел этой графы в контракте...
— А ее и не было изначально, когда составляли контракт. Нас зафрахтовали только здесь, мы шли порожняком.
— И что же мы грузим теперь?
— Мороженые продукты, — сказал Лестрейд, и глаза у него внезапно стали виноватые, как у умного пса, стащившего хозяйский кусок. — Я позову Андерсона, вам покажут каюту. Хотите пончик?

До каюты дойти он не успел. Тощий и желчный Андерсон, провожавший его (парамедик, судя по нашивке, должность, о необходимости которой на «Ручье» Джон крепко задумался) напрягся, прижал два пальца к уху и прошипел: «А вот и пассажиры». Вид у него был такой, словно на три месяца на судне поселится по меньшей мере цыганский табор. Потом, даже не извинившись, он развернулся и широко зашагал к лифту. Джон, чуть подумав, последовал за ним, но отстал из-за хромоты... Лифт поднимался слишком медленно. Он был устаревшей модели и чуть слышно скрипел. Джон смотрел на отсчитывающие палубы цифры, поэтому не сразу заметил, как с легким шипением разошлись в стороны створки.
И на Джона налетел ураган. Вернее, это был весьма взвинченный молодой человек, стремительно выпрыгнувший из лифта. Он был одет не в форму, а в длинное пальто, но личных вещей при нем не было. «Пассажиры... — пронеслось у Джона в голове. — А чемоданы сдал в багажное...»
Молодой человек говорил. Кажется, он обращался к кому-то за спиной, но даже не подумал оглянуться или как-то выразить заинтересованность в разговоре. Выглядело это, словно он читал монолог.
— ...Именно поэтому я и остановил выбор на вашем корабле. Здесь есть все, что мне необходимо, и те дни, что не будут заняты подготовкой к броску и броском, я намереваюсь провести в морге. Надеюсь, разрешение на это мне не понадобится?
— Ваш брат уведомил меня... - вздохнул, выходя из лифта, капитан Лестрейд. - Я предоставлю вам все необходимое. Мисс Молли Хупер будет только рада, что кто-то составит ей компа... Джон! Что вы здесь делаете?
— Стало быть, мороженые продукты? - спросил Джон, что есть силы сжимая трость.
— Не здесь, бога ради.
За Лестрейдом следовала его помощница, Салли Донован, вид у нее был скептический, и капитан, очевидно, не хотел объясняться с доктором при ней и Андерсоне.
— Ну, разумеется, это межгалактический морг! — внезапно раздался сбоку от Уотсона низкий голос пассажира. — Неэтично с вашей стороны, капитан, держать в неведении доктора и ветерана, пусть даже вы и приняли его на борт всего лишь сутки назад. Фейя или Лигиа, доктор Уотсон?
— Фейя, — не задумываясь, ответил Джон и тут же повернулся к говорящему, сузив глаза, — но как..?
Тот стоял, сложив руки на груди и смотрел с торжеством, обводя глазами капитана, Джона и Салли, которая, наверняка, уже успела сказать ему гадость. Властная женщина, она не терпела вмешательств в жизнь команды, даже Джону, подошедшему с вопросом, предложила «заняться рыбалкой».
— Это элементарно, вас назвали по имени, а на форме у вас шеврон с фамилией, званием и медицинским крестом, подшитый в большой спешке. Если учесть, что корабль полторы недели не выходил из порта из-за поисков врача, а теперь срывается в рейс, значит, вы, с большой вероятностью, доктор, а не парамедик. И военный доктор, судя по званию. Где военный врач мог получить крест «За выдающиеся заслуги», ранение в руку и психогенную хромоту? На Фейе или Лигиа!
Джон бросил взгляд на левый нагрудный карман, над которым зачем-то приколол орденскую планку. А затем поднял глаза на пассажира, из внешнего вида которого он не мог заключить ровным счетом ничего: тот был кудряв, молод, харизматически некрасив и без каких-либо личных вещей. Произношение выдавало в нем землянина и британца. Всё.
И сказал:
— Потрясающе!
— Вы... так думаете? — чуть нахмурился пассажир. А затем Салли Донован с особенно насмешливым выражением лица сообщила куда-то в пространство между вновь прибывшим и Джоном:
— Мистер Шерлок Холмс, к слову говоря, будет делить блок с вами, доктор Уотсон.
И тихо добавила:
— Он полный псих. Наслаждайтесь.


2.
Джон не успел еще за этот суматошный день познакомиться с миссис Хадсон, но полагал, что выглядеть достопочтенная леди должна как боевой ракетоносец: сурова, массивна, непреклонна. Иначе почему бы капитану так бояться ее? Правда, открывшаяся его взгляду «каюта блочного типа» или, как было указано в контракте, «совмещенный блок», с крошечной, но уютной зоной отдыха, больше похожей на гостиную (зеркало, растительный узор на стенах, к которому Джон уже начал привыкать, имитация камина, два кресла, журнальный столик), с образом ракетоносца не вязались... Быть чудовищем, которого страшиться даже Лестрейд, и при этом поддерживать такой порядок? Порядок... по...
Порядок кончился в тот момент, когда, вслед за Джоном, в блок влетел мистер Шерлок Холмс.
Личные вещи, оказывается, доставили в каюту загодя, и теперь пассажир увлеченно выбрасывал из вместительного саквояжа книги, упаковки одноразовых полотенец, несколько нераспечатанных рубашек, маску для сна, что-то синее, шелковистое и с длинным поясом, очевидно, халат, какие-то буклеты, пенал с заменителем никотина... Джон перепугался, что сейчас на свет божий появится нижнее белье пассажира, он вовсе не хотел этого видеть, он вообще не собирался следить за тем, как этот тип разбирает свои вещи, но то, как делал это Холмс, завораживало. Хаос и разорение, вот чем это было. И Джон стоял у дверей такой чистенькой пару минут назад гостиной, словно в центре гибнущих Помпей, не в силах сдвинуться с места.
Пассажир наклонился и благоговейно извлек что-то из самых глубин саквояжа. Искоса взглянул на Джона.
— Скрипку терпите?
— Что? — пораженно пробормотал Джон. — Господи, вы... взяли с собой скрипку?
— Я собираюсь провести три месяца в замкнутом пространстве, без связи и достойных развлечений... Конечно же, я взял с собой скрипку, — последовал ответ.
Слово «замкнутое пространство» внезапно навело Джона на мысль, что, несмотря на богатое военное прошлое, когда передвигаться приходилось едва ли не в трюмах челноков, он все-таки страдает клаустрофобией. Во всяком случае, от сознания, что придется делить это пространство с «полным психом», становилось не по себе.
— Я играю на скрипке, а в дурном расположении духа могу молчать днями и почти не двигаться... В общем, постараюсь не доставить хлопот, - бросил Холмс. Последнее заверение Джона не успокоило.
Он опасливо убрал из кресла одну из коробок пассажира и сел сам, по привычке поддернув форменные брюки.
— Я… Обычно я не расспрашиваю соседей по блоку об их жизни… Но, серьезно, Холмс, чем вы занимаетесь? Вы гражданский, это — грузовой корабль без минимальных удобств, опять же — скрипка, морг…
— Удобства мне обещали обеспечить. Как и самого спокойного соседа, — пророкотал мистер Холмс из недр свой каюты.
— Отлично, — сказал себе Джон. — Стареешь, парень. Теперь ты самый спокойный сосед... И кто же вам это обещал? — крикнул он Шерлоку. — Капитан Лестрейд?
— Отнюдь, — высунулся из-за раздвижной двери мистер Холмс. Дверца умела открываться в нескольких режимах, подстраиваясь под владельца каюты, но пассажир двигался так стремительно и норовил вписаться в проем под такими странными углами, что даже несчастная автоматика не справлялась и заедала.
— А… — начал Джон, и тут за наружной дверью послышались торопливые дробные шажки.
— Шерлок! — с этим возгласом в смежный блок влетела маленькая и чрезвычайно аккуратная женщина в голубом костюме обслуживающего персонала. На вид ей было чуть больше пятидесяти, но подвижное остренькое лицо было свежим и даже красивым.
— О, мальчики… — она остановилась на пороге, прижав к груди сухонькие птичьи лапки. — Надеюсь, я вам не помешала…
Джон сморгнул.
— Здесь не происходило ничего такого, чему вы могли бы поме…
— Миссис Хадсон! — Мистер Холмс выскочил из своей каюты, сгреб старушку в охапку и расцеловал, словно родственницу. — Славная миссис Хадсон! Вы уже знакомы с Джоном? Да, знаю, он на корабле всего ничего и вряд ли успел выразить вам свое почтение!
Джон округлил глаза. Из слов мистера Холмса следовало, что уж он-то на корабле провел порядочный срок, знает всю команду и успел стать своим, по меньшей мере, в доску.
— О, Шерлок… — Дама, ничуть не похожая на ракетоносец, оглядела «гостиную» с выражением суеверного ужаса. — Я ведь прибралась здесь утром…
Она покосилась на Джона, сведя изящно подведенные брови. Очевидно, именно он был зачислен в ее внутренний список неблагонадежных соседей. Джон поежился, кашлянул и сказал тоном «я просто решил немного поболтать»:
— Так это по вашей рекомендации мистера Холмс взяли на борт…
Шерлок при слове «взяли» приподнял бровь, миссис Хадсон поморщилась, а потом рассмеялась, как театральная актриса старой закалки: лишь чуть-чуть округляя губы и втягивая щеки, чтобы не было морщин.
— Это я выбрал «Ручей» потому что на нем летит миссис Хадсон! — все же нашел нужным пояснить пассажир.
— Шерлок, ты слишком высоко меня ценишь! — Почтенная миссис, вдохновленная его словами, тут же бросилась, словно робот-уборщик, наводить порядок. — Это первый и последний раз, мальчики, я вам не домработница! – предупредила она.
Джон предпочел выйти — процесс уборки всегда казался ему чем-то личным, почти интимным. Шерлок Холмс вышел следом. В комбинезон он так и не переоделся, хотя на грузовых судах это делали все… Но не мистер-Фейя-или-Лигиа, разумеется!
— Миссис Хадсон вам чем-то обязана? — спросил Джон, сунув руки в карманы.
— А вы пытаетесь делать выводы, доктор! Отлично! Но вообще-то миссис Хадсон и домашняя выпечка сыграли в выборе корабля второстепенную роль, на первом месте был морг. Только не говорите об этом нашей дорогой леди! — зачастил Холмс. Говорил он быстро, дробно, с идеальным, почти дикторским произношением. — Она, знаете ли, дама с богатым прошлым, бывший рейнджер и вдова инопланетянина…
— Называть нечеловеческие расы «инопланетянами» - неполиткорректно… Что? — замер Джон. И тут же рассмеялся. — Хадсон, ну конечно! Эту фамилию дают всем перешедшим в Британское подданство корро, в честь первооткрывателя планеты…
— Совершенно верно. И, отвечая на ваш вопрос, я действительно кое-чем помог миссис Хадсон, добился суда над ее мужем по законам Новой Британии, а не Корро. На родине его собирались казнить.
— Казнь отменили? — восхитился Джон, начиная подозревать в новом знакомом блестящего адвоката инкогнито. Он вообще мало что знал об адвокатах.
— Да нет, ну что вы! Ее ускорили! Корро живут триста земных лет, его сородичи тянули бы с приговором не меньше сотни, у наших судей просто нет столько времени!
Его кадык дернулся, и, подняв глаза, оторопевший Джон увидел, что он смеется. Улыбка красила мистера Шерлока Холмса невероятно, хоть и добавляла его лицу несколько лишних подбородков.
— Теперь я понимаю, почему даже капитан старается не злить миссис Хадсон, — пробормотал Джон вполголоса.

— И все же чем вы занимаетесь?
Они сидели в столовой, Шерлок вяло перегонял по тарелке пару горошин. Ожидание взлета утомляло, и Джон отлично понимал соседа по блоку. Правда его, кроме прочего, передергивало, когда он представлял, как грузят на «Ручей» «мороженые продукты». Погибшие на какой-то из войн, просто колонисты, желающие быть похороненными на родной планете, нелегальные покойники, экспериментальный материал? Целиком или частями? Спрашивать не хотелось, но чувство было неприятное. Шерлока это, кажется, совершенно не волновало. Он поднял голову, глаза в неживом корабельном освещении (которое считалось «идентичным солнечному» и якобы берегло зрение, а на деле было отвратительным, мертвым и белым) казались не серыми и не голубыми — серебристыми.
— Простите?
— Ваша профессия. Вы адвокат? Криминалист? Частный детектив?
— Близко.
— О! — Джон наклонился вперед.
Шерлок агрессивно воткнул вилку в нетронутый стейк.
— Я консультирующий детектив. Единственный в своем роде.
— О, — повторил Джон, уже скептически. — Не слышал о таком занятии…
— Я сам изобрел эту профессию. Консультирую полицию, военных, политиков…
— А на Землю летите…
— Получать рыцарство, — вздохнул сосед. Джон потряс головой.
— Вы серьезно?
— Более, чем. Это так давит на психику, Джон, не дает расслабиться. Одна надежда на криосон во время броска.
Он то ли кокетничал, то ли был абсолютно серьезен, и Джона это просто вводило в ступор: молодой человек (сколько ему? тридцать, не больше), летящий получать рыцарское звание на Землю, колыбель человечества, при этом сетует, что утомлен и не кажется особенно довольным… даже наоборот. Кем надо быть, чтобы вести себя так?
Он покосился на Салли Донован, молча допивающую апельсиновый сок за угловым столиком, и произнес про себя: «Полным психом».
Это почему-то заставило дрогнуть уголки губ, так что Джон почти улыбнулся.
— Шерлок, неужели это ты! — раздался над ухом сочный мужской голос. Обладателю голоса нужно было бы петь в опере, да и выглядел он как известный тенор: полный, с бородкой и жгучими черными глазами. Джон только вздохнул: весь корабельный персонал, похоже, знал его соседа или, во всяком случае, подозревал, чего от него ожидать. И лишь один Джон оставался в неведении.
— Анджело, — пробормотал Шерлок. — Ну конечно, мне стоило догадаться. Грузовое судно, где нужен всего один кок, низкая плата, но не особенно придираются к биографии и не заводят личного дела.
— Это Шерлок! — с гордостью сказал Анджело, как-то уж слишком многозначительно поглядывая на Джона. – Он спас мое доброе имя.
— Уголовные наказания на Индиго-7 весьма суровы, — пояснил Шерлок. — За пиратство полагается гражданская казнь с лишением имени и статуса. Мне удалось доказать, что в момент налета на Индиго-сити Анджело угонял звездолет в районе Терра Нова.
— Если бы не Шерлок, меня бы посадили!
— Тебя и так посадили… — вздохнул единственный в мире консультирующий детектив. Джон поморщился.
Анджело, кажется, неловкости не ощутил. Он был в прекрасном настроении, вот-вот запоет арию или расскажет что-нибудь в духе «Декамерона».
— Перед вылетом можно спиртное! — сказал он, широко улыбаясь. — Вина для тебя и твоего парня?
Джон чуть было не подавился горошиной. Салли, вертевшая у губ пустой стакан, ехидно заулыбалась.
В Содружестве терпимо относились к любым сексуальным и расовым меньшинствам, иногда чересчур терпимо, но почему двух ужинающих за одним столиком мужчин тут же начинают считать парой? Только потому, что Джон и его сосед появились на корабле чуть ли не одновременно? Вот… проклятье!
— Я не его парень!
Нужно было сказать это мягче, а лучше вообще не начинать оправдываться, но уж слишком противно ухмылялась Донован, и Анджело выглядел таким, мать его, понимающим.
А больше всего Джона взбесило то, что Шерлок Холмс промолчал.
Он промолчал, и по лицу нельзя ничего было прочесть. Возмущен ли он, доволен ли, привык к тому, что каждого спутника зачисляют в его «парни». Хотя с таким характером, какой он уже пару раз продемонстрировал, с ним вряд ли кто-то уживется.
Может, мистер Шерлок Холмс грешит чем-нибудь похуже содомии, поэтому и рад прикрытию в виде оторопевшего «партнера»?
— Я схожу за вином, — довольно проворковал Анджело. Перекинул салфетку через руку, как в лучшем итальянском ресторане, и отчалил на камбуз.
— Так нам готовит настоящий пират? — пробормотал Джон, подцепляя кусочек стейка. Он забросил мясо в рот и принялся злобно его пережевывать, будто ему принесли, по меньшей мере, подметку, хотя блюдо было нежным и сочным. — В отличную компанию я попал.
— Лучше вспомните, что даже пират Сильвер был коком, — многозначительно сказал Шерлок Холмс. — Приключения начинаются.
— Нет уж, увольте, — пробормотал Джон, но, когда он положил на стол раненую правую руку, она не дрожала. А ведь тремор преследовал его с Фейи.
Над этим следовало подумать, но Анджело принес вино, оказавшееся хорошим, и думать Джону совершенно расхотелось.

3.
Джон запретил себе удивляться. Потому что иначе его рассудок просто не выдержал бы. Хотя, в общем-то, не происходило ничего незапланированного, и будущий рыцарь Ее Величества, как и обещал, все свободное время проводил в морге.
В огромном, на скорую руку оборудованном из отсека для хранения мороженого мяса, морге, с рядами изолированных, покрытых легким инеем кейсов. Каждый можно было открыть специальной карточкой и извлечь под тусклый голубоватый свет гуманоидное или даже негуманоидное тело, словно пирог из духового шкафа. Циничная ассоциация, но именно так все и выглядело.
Покой ста сорока с лишним постояльцев берегла мисс Молли Хупер, патологоанатом с Варфоломея, британская подданная и серая мышка.
Она по старинке читала электронные книги, почти не красилась, а над рабочим столом повесила картинку с котенком.
Мистер Шерлок Холмс, очевидно, принимал ее за лаборантку и гонял за кофе. Джон однажды вошел как раз во время такой сцены.
— Мисс Молли, очевидно, положила глаз на кого-то из команды, - громко сказал чудаковатый сосед, его тирада, по всей видимости, предназначалась Джону. — Возможно, на вас, доктор, вы часто тут бываете… Новая прическа вместо привычного пучка, яркая губная помада. Кстати, винный цвет вам, Молли, совершенно не идет.
Молли Хупер уже стирала помаду тыльной стороной руки, глаза были обиженные, даже злые. Джону стало жаль ее, девушка вовсе не заслуживала показательной порки, да еще от человека, который не понимает, что губы красят для него и за кофе бегают только потому, что он этого просит!
Но в его жалости она точно не нуждалась, скользнула рядом с независимым видом, не поздоровавшись, словно его тут не было. Джон мысленно обругал Анджело: сплетня старого пирата прижилась, только ленивый и Лестрейд не называли их с Шерлоком парой.
Оставалась надежда, что бросок хотя бы некоторым поотшибает память: ходили слухи, что на фейхских кораблях такое случалось: кратковременные воспоминания стирались, а то и заменялись ложными. Это нервировало. Ожидание броска всегда нервирует, а уж если корабль неизвестной, черт побери, конструкции, а в его трюме сто сорок, мать их, тел разной степени целостности…
— На вашем месте, доктор, я не терял бы времени, — Шерлок колдовал над микроскопом, подготавливая какой-то препарат. — Столько возможностей для исследования. Столько свободного времени. Можно собрать материал для десятка диссертаций.
— Я не занимаюсь патанатомией, тем более я не занимаюсь нечеловеческими организмами, - буркнул Джон.
— И все же вы здесь.
— Пришел вернуть это, — Джон положил на стол пластиковый пакет с разлагающимися синими пальцами. — Голову в холодильнике я пережил, но пальцы в ящике для овощей вывели из себя миссис Хадсон.
— Они в пакете.
— А она— бывший рейнджер. Я не рискнул возражать. Вы не можете расстаться с исследовательским материалом даже в каюте?
— Мне скучно. Должен же я чем-то себя занимать?
Он встал в позу — рука на боку, челюсть выдвинута вперед, как у боксера, вид решительный. Джону он нравился таким.
— Вы думаете, все особенности слюно- и потоотделения различных существ уже занесены в медицинскую литературу! Но никто не занимался вопросом о появлении синяков через сутки после смерти, например, у наших приятелей корро. Или у фейха. А от этого могут зависеть результаты судебной экспертизы. Сколько суток после смерти продолжается рост чешуи и гребней у лигурийцев? Какую окраску принимает белок глаза у различных существ после введения им ядов? Преступления совершаются во всех уголках обжитой Вселенной! А я их раскрываю. И пока у меня есть возможность делать наблюдения, я буду их делать.
— Восхитительно, — сказал Джон.
— Ч-что? — переспросил Шерлок, как-то сразу перенеся вес на обе ноги и покинув свою боевую стойку.
— Вы действительно рыцарь своего дела, — с чувством продолжил Джон, и его сосед расплылся в довольной улыбке. — А что, кто-то считает иначе?
— Обычно говорят «пошел к черту, больной недоумок», — пожал плечами Шерлок. — Мне повезло, что именно этот корабль зафрахтовали под перевозку тел. Иначе никакого разрешения я бы не получил.
— А кто их перевозит? — полюбопытствовал Джон, его это давно уже волновало. — Какая компания? Или это государственная тайна?
Шерлок сузил глаза и посмотрел на него с любопытством.
— А я почем знаю? — сказал он. И пожал плечами.

Маленькая мисс Молли Хупер отчаянно плохо знала Шерлока. Не то, чтобы сам Джон знал его достаточно хорошо, он вообще почти его не знал (тайна о голове в холодильнике — не в счет), но рассчитывать, что консультирующего детектива проймет этот спектакль… Даже на кофе Джон поставил бы больше.
Они с Шерлоком как раз заканчивали осмотр тела одного из инопланетян: вопреки своим правилам, Джон не мог называть представителей иных рас предложенным ООН словом «форма», потому что тогда он и сам получался «человеческой формой», а это Джона бесило. Шерлок использовал стек… Самый настоящий стек, Джон не мог бы определить, для верховой езды или прямиком из секс-шопа, но выглядела штука внушительно.
Вообще-то сначала Шерлок предложил использовать трость Джона. Получил категорический отказ — и отправился к себе за стеком.
Джон так и не решился спросить, зачем он вез его с собой… Может быть, у этих посвящаемых в рыцари в обязанности входит выездка и конкур?
Или он опять сунул нос в маленькую тайну личной жизни своего соседа?
Так или иначе, несчастного гуманоида избили с абсолютно непроницаемым выражением лица, а Джон, внезапно назначенный ассистентом («У вас ведь есть опыт и целая куча времени!»), фиксировал результаты. Чувствовал он себя нелепо и неуверенно, как будто курил в школьном туалете, и в уборную вот-вот мог зайти воспитатель. И в то же время ему было весело, чертовски весело, а больная рука практически не дрожала.
Нога тоже изредка переставала ныть, так что, возможно, он даже сможет не особенно скучать по горячей ванне…
Молли Хупер появилась неожиданно, так что Джон чуть не выронил стилос. Она была не одна: за ней следом, чуть не вписавшись в дверь (видимо, проблемы с автоматикой были не только у Шерлока) в секционную пробрался молодой человек. Именно пробрался, такая неуверенная была у него походка. Сухопутная крыса, сразу же определил Джон. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться: на межзвездном корабле молодой человек путешествовал впервые. Не известно было, как он пережил перегрузки и первые минуты невесомости, но даже сейчас его мятое лицо с мелкими чертами, слишком крупным лбом и большими черными глазами, выглядело иззелена-бледным и опухшим.
Однако, увидев Шерлока, сосредоточенно корпящего над микроскопом, человек широко улыбнулся, продемонстрировав мелкие зубы.
— Это Джим из отдела навигации! Он мой парень, — излишне громко сказала Молли, и Шерлок оторвался от микроскопа, смерив молодого человека быстрым недовольным взглядом. — Джим давно хочет с вами познакомиться…
— О да, — начал Джим, голос его, казалось, звучал откуда-то из-за диафрагмы, таким был глубоким и густым. – Я много слышал о вас, мистер Холмс… Вы ведь мистер Холмс?
— Это мистер Шерлок Холмс, — заторопилась Молли, чувствовала она себя ужасно неловко. — А это… - тут она сделала вид, что не помнит, как зовут Джона, и тому сразу расхотелось ее жалеть.
— Джон Уотсон, — коротко рявкнул он.
— Я живу неподалеку от вас, — торопливо стрекотал Джим. — В блоке у рекреации, загляните как-нибудь, мистер Холмс.
Он так явно, так приторно навязывался Шерлоку, что у Джона едва не свело скулы.
Он провернулся, разминая затекшую ногу, и дождался, пока Джим-из-каюты-у-рекреации наконец-то ушел.
— Ну как он вам? — спросила Молли. Звучало это так, будто молодой человек только что сделал ей предложение, а Шерлок и Джон — счастливые родители.
— Гей, — сказал Шерлок.
— Что?
— Гей.
И он перечислил все подмеченные признаки, начиная от средства для укладки волос и следов увлажняющего крема на коже парня, и заканчивая резинкой веселеньких зеленых трусов, и впрямь нестерпимо гейских.
— Ну и разумеется он приглашал меня в каюту не для того, чтобы поболтать о способах навигации в межзвездном пространстве, — закончил он. — Кстати, как его с такой сильной космической болезнью взяли на судно? Хотя… Здесь и без того подобралась странная компания, не хватало еще начать задавать вопросы. Иначе их начнут задавать и мне, - он покосился на Джона, и тот запоздало сообразил, что мистер Шерлок Холмс пошутил.
Молли была убита, но, кажется, она это заслужила. Правда за кофе пришлось идти Джону, но он решил, что в замкнутом пространстве ногу стоит нагружать побольше — и не жаловался.
Да с таким сумасбродным соседом как Шерлок, с такой пестрой командой и всеми ее недомоганиями на жалобы времени просто не оставалось.
И это Джона ужасно радовало.

4.
Бросок — это вроде Рождества, только в масштабах одного корабля, зависшего среди звезд. К нему готовятся загодя, садятся на диету, привинчивают к полу все, для чего предусмотрены крепления, хотя это вряд ли поможет, если вещи вздумается исчезнуть… такое случается. Говорят только о броске, считают минуты, устраивают генеральную уборку… Однако, по правде говоря, уборка перед броском, кажется, была отличительной особенностью «Ручья».
Капитан бродил по кораблю с несчастным выражением лица, изгоняемый отовсюду деловитой миссис Хадсон.
На время уборки единственным действующим законом становился закон Броуновского движения. Ну и железная воля «кастелянши», перечить ей никто не смел. Даже желчный Андерсон предпочел окопаться в рубке.
Шерлок, пользуясь своей привилегией любимца, устроился в кресле. Он был босиком, в пижаме и халате, и сидел, забравшись на сидение с ногами, но глядя на него все равно становилось холодно.
— Бросок! — сказал он, когда Джон вошел в блок. — Это сегодня. Сколько раз ты это делал, Джон?
— Прыгал через пространство, ты имеешь в виду? Четыре раза. Это не страшно, и время проходит очень быстро, если у тебя нет аллергии на препараты, тогда после броска будет несильно тошнить… А может быть, и сильно. Мне приходилось видеть…
— Это все, что мне хотелось услышать, — прервал его Шерлок. — Я не боюсь. Я размышляю.
— О чем?
Джон решил, что он лукавит. Даже такой тип, как Шерлок, должен был бояться – или хотя бы волноваться перед броском. Это ведь совершенно нормально.
— О вероятности, — ответил он.
— Вероятности чего? — Джона начали раздражать эти неопределенные ответы.
— Вероятности эксцесса. Чрезвычайной ситуации. Форс-мажора. Не знаю, как это называют на флоте. Может быть, «авралом»?
— Да какая разница! Почему ты думаешь, что случится что-то… такое? — напрягся Джон. Это было не обычное волнение «что-нибудь обязательно случится», это было… знание? Готовность?
— Потому что я не нашел того, чего искал… — лениво сказал Шерлок. — И значит, я либо ошибся, и этого тут нет… Тогда все пройдет, как по маслу, разве что у кого-нибудь появятся ложные воспоминания о том, как он был собакой и выл на болотах. Либо я оказался прав¸ но не успел справиться со своей задачей до броска, и тогда… тогда можно ожидать всего, чего угодно.
— Шерлок! - У Джона глаза полезли на лоб. — Если тут что-то происходит… Если это что-то, связанное с теми трупами, которые… Если ты что-то искал… Ты должен доложить капитану!
— О чем? — Невинным глазам мистера Холмса могли позавидовать самые проказливые дети планеты Земля. – Что я незаконно препарировал незаконно перевозимые трупы и не нашел ничего?
— О своих, черт побери, подозрениях!
— С тем же успехом это можешь сказать ему ты.
— Но я ничего…
— Вот именно, Джон. Я не знаю ничего, совершенно ничего. Мне не о чем доложить, как ты выразился, капитану, хотя я гражданский и могу только рассказать ему.
— Так иди! Расскажи! Скажи хоть кому-нибудь! — Джон вытер со лба внезапно выступивший пот, хотя вентиляция на «Ручье» работала прекрасно.
— Ну уж нет, — сказал Шерлок и переплел в молитвенном жесте ужасно длинные пальцы. — Если игра должна начаться, она начнется.
Джон чертыхнулся еще раз и вылетел из смежного блока.

Только в коридоре он понял, что оставил трость в грузовом отсеке. Точнее, это нога напомнила о себе: резко, несвоевременно и очень болезненно. Судя по всему, теория Джона о том, что ее нужно побольше нагружать, потерпела крах. Он закусил губу и оглянулся, надеясь, что в экономно освещенном переходе между рефрижератором и служебным сектором некому будет за ним наблюдать.
Коридор был пуст, только тускло текла куда-то молочная река подсветки, и Джон со всего маху прислонился лопатками к стене. Цикличные приступы случались у него и раньше, но этот начался неожиданно, Джон не был к нему готов. Джону хотелось, чтобы боль кончилась, утихла, тогда он сможет спокойно поразмыслить: о подозрениях Шерлока, о том, что нужно будет сказать капитану… А в том, что об этом нужно сказать капитану, Джон не сомневался.
Но не сейчас. Сейчас хорошо бы принять обезболивающее и ненадолго отключиться.
Джон потряс головой, разгоняя неприятные мысли. Стоило бы вернуться за тростью, но отчаянно не хотелось вновь встречать серебристый взгляд мистера консультирующего детектива.
Иррациональное нежелание, но Джон не стал над ним размышлять.
Держась за стену, он проковылял в блок дезинфекции, а затем ввалился в лифт и добрался до жилых отсеков. На своем пути он не встретил ни одного живого человека (такое уточнение могло прийти в голову только тому, кто битых пару часов провел в обществе трупов и Шерлока Холмса). Неудивительно, весь корабль готовился к броску. Только теперь Джон совершенно не чувствовал рождественского настроения.
Нога донимала отчаянно.
Миновав баррикады научной аппаратуры вперемежку с не особенно чистой одеждой и контейнерами с овощами, Джон закрылся в своей каюте. Он сделал себе инъекцию обезболивающего и включил режим искусственного сна. Пара часов. Ему будет достаточно пары часов, ведь не развалится же «Ручей» за это время, верно? А если что, его всегда смогут разбудить. На войне привыкаешь красть у суток время для сна и вскакивать при малейшем признаке тревоги.
Однако, когда Джон проснулся, никакой тревоги на корабле не было и в помине, чего и следовало ожидать. Было предвкушение броска, выдраенные роботами-уборщиками коридоры, переплетающийся на стенах темно-зеленый растительный узор… Чисто, суетливо, празднично и немного нервно.
Когда Джон, чувствуя себя легким и слегка пьяным из-за ударной дозы обезболивающего, поднялся на мостик, там было непривычно людно. Шел финальный этап подготовки, корректировка курса и разгон, Салли Донован с сосредоточенным и злым лицом отслеживала показания всех систем, капитан Лестрейд вглядывался в раскинувшуюся перед ним звездную карту. Бесчисленные солнца сияли успокаивающе и ровно.
Джон помялся, размышляя, как доложить капитану о… Он задумался, пытаясь про себя сформулировать задачу. Устные доклады никогда ему не давались. Но тянуть не следовало, он и без того уже потерял целых два часа.
— Капитан Лестрейд.
— Док? — откликнулся тот, только слегка повернув голову.
— Мне нужно кое-что сообщить вам.
Лестрейд развернулся к нему всем корпусом.
— Я слушаю.
Джон вытянулся и приподнял подбородок — мимодумно, почти против собственной воли.
— Это по поводу наших «мороженных продуктов»… — он все же позволил себе слегка съязвить. — И занятий мистера Шерлока Холмса…
И тут Джон с удивлением увидел, как Лестрейда в буквальном смысле «отпускает»: он расслабил и округлил плечи, выпрямил крепко сжатые пальцы и, кажется, даже улыбнулся.
Эта перемена Джона удивила. Что такого он сейчас сказал?
— Грегори…
— Никакого беспокойства, Джон, — ответил Лестрейд с улыбкой. — Холмс мне уже все рассказал.
— Что? — Джон почувствовал, что теряет почву под ногами и даже на секунду решил, что, вопреки всем правилам, кто-то врубил невесомость. — О чем?
Капитан в это время продолжал говорить и не сразу расслышал растерянное восклицание доктора.
— Отправляйтесь-ка лучше, проинспектируйте криоотсек, — мягко советовал он. — А потом — отдыхайте. До броска вы совершенно свободны… Погодите, что?
Салли сухо фыркнула, ситуация и впрямь была забавная: доктор и капитан общались, как два тугих на ухо старичка.
— Псих уже распинался тут о крысах, не стоит тратить свое драгоценное время.
— О крысах?
У Джона зазвенело в ушах.
— Да, — Лестрейд даже привстал с места. – Джон, все в порядке? Наш беспокойный пассажир уже сообщил, что вы видели в рефрижераторном блоке крысу. Это, конечно, неприятное открытие, но ничего из ряда вон выходящего, такое случается… Хоть и удивительно, как она пережила набор высоты и разгон. Но случай не первый, отсек уже загерметезирован, до этого там поработали роботы…В общем, ваши опасения напрасны, зверек не разнесет никакую инопланетную заразу, потому что с ним уже покончено.
В дальнем от капитана кресле шевельнулся навигатор, переменил позу… Джон почувствовал, что на него смотрят, но не стал отвечать взглядом этому Джиму-каюта-рядом-с-рекреацией.
— Псих лишился возможности кромсать трупы, так что сейчас он в дурном настроении и мучит скрипку. Советую задержаться в криоотсеке, — буркнула Салли и вернулась к приборам.
— Чудненько, — сжал кулаки Джон. — Просто чудесно.
— О… любите музыку?
— И даже играю, — сообщил он кудрявому затылку сержанта Донован. — На кларнете.
А потом, хромая, покинул мостик, потому что трость, как он полагал, теперь прочно загерметезирована в отсеке рефрижератора. Вместе с несчастной крысой.
Если крыса вообще существовала, разумеется.
Джон все еще не нащупал почву под ногами и не доверял ничему, даже словам капитана – и особенно словам Шерлока Холмса.

Он ожидал услышать протяжную, раскраивающую нервы скрипичную трель, даже подготовился, чтобы не вздрогнуть и не измениться в лице (он уже заранее чувствовал себя больным и был уверен, что игра мистера Холмса это состояние только усугубит). Однако в их смежном блоке стояла тишина. Лишь что-то мягко потрескивало, словно кто-то забыл выключить переговорное устройство.
Хотя откуда здесь взяться переговорному устройству? Свой мультипроигрыватель Джон даже не распаковал…
— Добрый день, мистер Уотсон, — сказали откуда-то снизу.
Джон вздрогнул. Возможно, ему просто показалось…
— …хотя в вашем случае я, скорее, должен назвать звездную дату. Однако я несколько консервативен в плане приветствий.
Джон принялся озираться по сторонам — и, в конце концов, обнаружил на полу, за креслом базу в форме шайбы, почти такую же, как его собственная, только, кажется, более функциональную (200 каналов, работа в невесомости, устойчивый сигнал) и дорогую.
— Подрегулируйте изображение,- посоветовал голос.
Джон чертыхнулся и принялся барабанить пальцами по черной, как базальт, сенсорной панели, потому что до него наконец дошло: то, что он не видит обладателя голоса, вовсе не означает, что и тот его не видит. А быть у кого-то перед глазами, не имея возможности при этом смотреть на собеседника, Джон не любил.
«Базальтовая» поверхность засветилась, щелканье стихло, а потом шайба выстрелила в воздух сияющим конусом света, из которого соткалась фигура очень высокого, худого и носатого человека. Человек опирался на зонт-трость.
Нога заныла снова.
— Кто вы? — спросил Джон, что-то спросить. — Вам явно нужен Шерлок Холмс, почему вы говорите со мной и откуда знаете мое имя?
Человек устроил острие зонта между носков ботинок и вновь на оперся на загнутую ручку. Вид у него был совершенно незаинтересованный: Шерлок Холмс? Джон Уотсон? Его больше волновало, насколько идеально вычищена обувь… это заставило Джона напрячься и сжать кулаки.
— Мне нужны именно вы, — тем временем сказал человек.
— Надо же, — почти искренне удивился Джон. — Кстати, вы забыли назваться.
— Предпочту этого не делать.
— Какое отношение вы имеете к Шерлоку? Только не надо говорить «никакого», вы связались с его базой в его отсутствие, выходит, знали номер…
— Он для вас уже Шерлок?
— Кто вы?
— Скажем так, — пожевал губами посетитель, — его злейший враг.
Он приподнял зонт, пристально разглядывая его кончик, словно ничего важнее на свете не было. Джон сцепил зубы, чувствуя, как напряжение оковывает его стальным скафандром. Выпрямляется и каменеет спина, отменно пружинят ноги, в кулаках концентрируется тяжесть… Бесполезная трата сил, он не сможет отколотить проекцию — бестелесный серебрящийся призрак. А сам злейший враг может быть где угодно. Идти навстречу на перехватчике, совещаться с рейнджерами, ждать на Земле…
Дрянь. Вот дрянь.
— И вы надеетесь…
— Да, мистер Уотсон. Буду откровенен. Ваше финансовое положение оставляет желать лучшего. Если до и после броска вы сможете предоставить мне сведения о занятиях мистера Холмса, оно значительно улучшится. Просто информация. Полная, подробная, но всего лишь информация.
— Слежка? — Джон был шокирован тем, как быстро они перешли от язвительных приветствий к разговору едва ли не о шпионаже.
— Отнюдь. Я не требую от вас круглосуточного наблюдения. Просто присматривайте за мистером Холмсом. От вас понадобятся лишь два отчета: до и после броска, за пару суток для приземления.
Джон плотно сжал губы. Он не раздумывал, думать тут было не о чем. Любой разумный человек на его месте давно сделал бы выбор… Что, в конце концов, для него значит Шерлок Холмс?
Этот тип просто пил принесенный Джоном кофе, рассказывал о своих опытах и загерметезировал отсек рефрижератора, пока Джон спал, чтобы на «Ручье» не случилось ничего плохого. Он солгал про крысу, потому что не смог точно сформулировать свои подозрения, но это была ложь во благо… Может, Шерлок Холмс неуживчив и горд, может, у него за душой какие-то страшные тайны, но продать его неизвестному с зонтом…
— Нет, — сказал Джон.
— Подумайте, доктор Уотсон. Ваша пенсия не покроет все расходы проживания на Земле…
— Нет.
— Вам до сих пор снятся кошмары, Джон, не так ли? Точнее, снились… до недавнего времени. Вы даже посещали психолога, и она сказала вам, что это военный синдром, что ваша хромота имеет психогенную природу, и вся беда в том, что вас не отпускает война… Я прав?
Джон не ожидал такого поворота в их разговоре, но ему не хотелось выглядеть сбитым с толку, поэтому он выдвинул вперед подбородок и свел брови. Однако следующая фраза серебрящегося гостя застала его врасплох:
— Посмотрите на свои руки, Джон.
— Я… — Джон сплоховал. Просьба была неожиданной, и на руки он посмотрел. Все с ними было в порядке, ничего необычного. — И что?
— Просто взгляните на них. Вас ранили в левое плечо, у вас тремор, вы не можете оперировать.
— Да, но…
— Вот только сейчас ваши руки совсем не дрожат.
Джон замер. Кем бы ни был светящийся незнакомец из мультиплеера, он угадал. Рука не тряслась, как обычно, лежала на воздухе, словно на твердой поверхности, и Джон вновь смог бы проделать старый хирургический фокус со счетными палочками: удержать пять сразу подушечками пальцев обеих рук.
— Сейчас вы напряжены,- продолжал гость, — чуете опасность, вы теперь все время ее ощущаете, так бывает со всеми, кто слишком близко подходит к Шерлоку Холмсу. И все же ваша рука не дрожит. Не война вас преследует, Джон. Это вы без нее жить не можете… Вот только игра, в которую вы ввязались…
— Уотсон, готовность один! — донеслось из коридора.
— Уже иду, — ответил он, скользнув взглядом по двери блока, а когда вновь повернулся к мультипроигрывателю, луч света пустовал. Секунду спустя он заклубился и медленно погас, включился ждущий режим.
Джон растер лицо тыльной стороной ладони. Потом поднес руку к глазам. Она по-прежнему не дрожала, зато внутри словно завибрировала одна единственная, но очень звонкая струна.

5.
Во время броска не снятся сны. Никаких снов, это зафиксировано в медицинской и технической литературе, это неписаное правило движения сквозь сверхпространство.
Поэтому, когда перед глазами замелькали цветные картинки, Джон удивился. И испугался.
Потому что это снова были кошмары.
Он твердо знал, что спит. Знал, что проверил каждую капсулу, провел медицинский осмотр каждого члена команды, успокоил слегка взволнованную миссис Хадсон, перебросился не слишком приличными шутками с Анджело, убедив его, что при броске не может возникнуть эрекции, это миф. Коснулся плеча Лестрейда, и тот улыбнулся.
— Док, — сказал капитан.
— Кэп, — отозвался Джон.
А потом он подошел к капсуле Шерлока. У того было недовольное, напряженное лицо, и руки он сложил в молитвенном жесте. И Джон, вместо того, чтобы просто сказать ему «Займите приемлемую позу и расслабьтесь», почему-то коснулся его пальцев, заставляя развести руки и уложить их по швам. Шерлок посмотрел прямо в лицо доктору, нахмурился, но послушно вложил руки в фиксаторы.
— Как дела? — спросил Джон. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Хотя это… несколько необычно.
— Это ведь не в первый раз?
Шерлок приподнял бровь. А потом медленно ответил:
— Нет, Джон. Это впервые. Я не родился на Земле.
Джону хотелось спросить у него про крысу, до самого броска они так и не успели поговорить о морге и его тайне, но сейчас он подавился заранее заготовленной фразой.
— То есть ты…
— О, господи, Джон! Я прошел все необходимые тесты, ты сам брал у меня анализы, фактор рождения на другой планете не влияет на самочувствие во время броска.
— Я вовсе не об этом, — Джон закусил губы. У него, родившегося на Земле, не было никаких проблем с медицинскими осмотрами, никто не придирался к строчке «Место рождения» в его досье, и он считал это нормальным. Но он слышал о случаях расизма. Неужели Шерлоку пришлось с этим столкнуться? — Я не об этом. Просто ты кажешься истинным англичанином.
Шерлок чуть улыбнулся.
— Мы поговорим позже, Джон. После… Когда все закончится. Мне нужно с тобой поговорить.
— Да? Я думал иначе.
— Ты задаешь вопросы. Это хорошо.
— О, разумеется. Спокойной ночи, Шерлок. Доброго пути.
— Счастливой дороги, — ответил тот, и привычная формула, прозвучавшая от не-астронавта, заставила Джона улыбнуться. Он закончил приготовления, опустил над Шерлоком защитный полог капсулы. Тот лежал с закрытыми глазами, словно уже уснул. И Джону стало удивительно спокойно, как будто рядом с ним прикорнула большая кошка.
С этим чувством умиротворения он еще раз обошел капсулы, проверил каждый зажим, прислушался к ровному писку приборов, глубоко вздохнул и занял свое место.
Вытянувшись во весь рост и закрепив руки и ноги в фиксаторах, он внезапно подумал о крысе.
Что стало бы со зверьком, существуй он на самом деле? Во что превратил бы ее бросок?
С этой мыслью он и заснул. И обнаружил себя среди привычного кошмара.
Джунгли нависали низко, влажный воздух облеплял лицо, как горячее полотенце, на кожистых листьях, которые не были листьями, плясали темно-синие пятна. Рвалась земля, падали камни, и человеческое лицо, мелькнувшее среди редкой травы, было больше похоже на отбивную.
Но кроме привычной войны в кошмаре появилось нечто новое… Крысы. Громадные рыжие крысы с розовыми хвостами перескакивали через убитых и неслись куда-то сначала поодиночке, потом редкими группками, а затем слились в сплошной поток хвостов, ушей и шкур.
Они не грызли трупы, не гнались за Джоном, и все же было до дрожи страшно видеть эту безбрежную крысиную реку.
Где-то стреляли, трепетали от взрывов крапчатые джунгли, но Джон уже не мог отвести взгляда от несущихся сквозь лес грызунов…
Куда они бегут? Боже, куда они все бегут?
— Уотсон! — позвали его. — Уотсон!
Куда же они бегут?
Ноги не слушались, стали ватными, но он ощутил, что может лететь. Это был рваный, неровный полет, его бросало из стороны в сторону, он проваливался в какие-то ямы, терял нить своего больного сна, то продолжал разговор с Шерлоком, то рапортовал о чем-то капитану…
Но он все же увидел.
Толпы, мириады рыжих крыс бросались с обрыва. С высокой, словно знаменитые небоскребы Нью-Йорка, изрезанной трещинами скалы, они прыгали в пропасть, и Джон не видел ее дна. Рыжий водопад в полной тишине срывался с каменных уступов.
Это было так страшно, что Джон закричал отчаянно и беззвучно.
— Уотсон!
Перед глазами зарябило, словно его волокли мимо ярко подсвеченных витрин, только стояли они под водой. Туман густел, и Джон вяз в нем, а от взрывов дрожала земля.
А потом он понял, что это не взрывы, что это его трясут за плечо.
Но это, конечно же, было продолжение кошмара, потому что не мог никто на корабле проснуться раньше него, а робот не стал бы тормошить доктора, словно щенка.
— Уотсон! — услышал он над ухом голос капитана. — Да проснитесь же! У нас проблема!
И Джон понял, что может открыть глаза.

Лестрейд был не просто взволнован, он паниковал, но держался. Лоб он ободрал о головное кольцо фиксатора, царапина сочилась кровью. Джон, выбравшись из капсулы, тут же схватил со стойки кейс аптечки.
— Не сейчас, — махнул рукой капитан. И Джон понял: да, царапины подождут. Потому что то, что творилось сейчас в криоотсеке, просто не должно было происходить в реальности. Только в кошмарном сне, но во время броска не бывает снов.
Из капсул выбирались астронавты. Кто-то — держась за голову, кто-то — с проклятьями и стонами, пара защитных пологов уже была откинута, и ложа пустовали.
Картина была фантасмагорическая, и Джону почему-то вспомнился виденный когда-то сюжет: солнечный пляж, разрытый песок, пустые скорлупки кожистых яиц, новорожденные крокодильчики выбираются на свет и спешат к реке…
— Что произошло, кэп? — спросил он Лестрейда, хотя уже знал ответ: в момент завершения броска что-то пошло не так, отказали системы автоматического выведения из криосна, и теперь экипажу приходится просыпаться самостоятельно. Это плохо, это очень плохо, потому что у Анджело не слишком тренированное сердце, такое пробуждение может ему повредить...
Грег посмотрел на Джона с каким-то тяжелым отчаянием и ответил медленно:
— Судя по всему, броска не было, Джон.
Он провел кончиками пальцев по лбу, смазав кровь и оставив алую полосу. Взглянул на свою руку, потом на окаменевшего Джона.
— Мы вошли в фазу разгона, но броска не произошло, что-то помешало… Что-то изнутри, не извне. Донован уже выясняет причины…
— Она не ранена?
— Не сильнее остальных.
— Каково наше положение, кэп?
— Я не хотел бы… — Он оглядел криоотсек и махнул рукой. — Хотя хранить в тайне такую ситуацию все равно не удастся. Мы не вошли в сверхпространство, поэтому живы, но вывалились из фазы разгона где-то… В общем, мы пытаемся выяснить, где. Передатчики мертвы, сигнал нулевой, ориентироваться приходится по старинке. Так что выяснение координат займет некоторое время.
— Но корабль…
— «Ручей» в порядке, все системы работают, как часы, мы дрейфуем в какой-то заднице Вселенной, но вскоре сможем отсюда выбраться. А сейчас, Джон, займитесь командой… Многим нужна помощь.
— Есть, сэр.
Лестрейд улыбнулся.
— Мне повезло с вами, Джон.
Было приятно ответить ему улыбкой, но ее быстро смыло гримасой беспокойства. Некоторые защитные пологи еще были закрыты, и это не предвещало ничего хорошего.
Сжав в сильно вспотевшей ладони ручку кейса, Джон принялся обходить капсулу за капсулу, разыскивая пострадавших.
С миссис Хпдсон все было в порядке, просто полог заклинило, и старушка никак не могла выбраться наружу. Когда Джон вызволил ее, она повисла у него на шее и расцеловала.
— Ох, Джон, — сказала она, — я не так уж молода, чтобы попадать в такие переделки. Видит бог, я считала это корыто самым тихим местом в Галактике!
— Сейчас оно таким и является, — заверил ее Джон.
Миссис Хадсон кивнула. Фразу «Сигнал потерян» никто из них не произнес, но она все равно вертелась на языке.
С Анджело все было несколько хуже, пират жаловался на головокружение и едва смог встать сам. Джон сделал ему укол и передоверил роботу.
А затем бросился к капсуле Шерлока, потому что полог той тоже был плотно прикрыт, а под полупрозрачной пленкой угадывались контуры тела. «Гражданский… Возможно, просто не знает, как открыть…» — пытался убедить себя Джон, хотя казалось маловероятным, чтобы Шерлок Холмс чего-то не знал. А еще… силуэт под пологом был неподвижен.
Джон схватился за защелки, рывком расстегнул их. Шерлок скорчился на своем ложе, насколько позволяли фиксаторы, видимо, пытаясь лечь набок, свернуться в позе эмбриона. Волосы закрывали лицо. Джон сунул руку в нагретое теплом его тела пространство, прижал к шее два пальца. Пульс был, хотя и чересчур неровный.
Шерлок застонал, и Джон начал освобождать его руки из зажимов, в которые несколько (сколько?) часов назад сам же их и вложил. Он никогда еще не видел, чтобы так плохо переносили криосон – безобиднейшую, всем привычную вещь.
Повреждений на открытых участках тела не было, но Шерлок выглядел плохо: ткани синюшные, носогубный треугольник светлее прочей кожи, глаза закрыты, пульс учащен.
— Шерлок, - позвал Джон. — Шерлок, ты меня слышишь?
Тот не ответил, только губы (невероятной какой-то формы, может, влияние внеземного происхождения?) чуть разомкнулись, но Джон не услышал ни звука.
— О господи, — пробормотал он. — Что же с тобой такое…
Они ведь даже не начали бросок. Почему же Шерлок так плох?
Джон подозвал медицинского робота, тот почтительно замер рядом с капсулой, но его помощь не потребовалось: Джон сумел вынести Шерлока сам, освободив от ремней. Тот был и тяжелым, и костлявым, и ужасно неудобным, как и любой человек без сознания, но почему-то важным казалось суметь удержать его на руках.
Лестрейд оглянулся обеспокоенно, когда увидел Джона со своей ношей, но тот ухитрился показать большой палец: все в порядке, пациент жив.
Шерлока нужно было устроить на горизонтальной поверхности, провентилировать легкие, и Джон поискал взглядом кушетку…
А потом из дальнего угла криоотсека раздался взволнованный голос Андерсона:
— Капитан, взгляните на это!
— Это капсула навигатора Зукко, — ответил Лестрейд.
— Да, навигатора Джима Зукко, и она закрыта, — сказал Андерсон, и на лице его вместо привычного раздражения была растерянность.
— И в чем проблема?
— Проблема в том, капитан, что внутри никого нет.
Шерлок зашевелился, пытаясь спустить ноги на пол, и Джон осторожно помог ему встать. Тот вцепился в плечо соседа, а потом открыл глаза — серебряные в этом отвратительном мертвом свете — и взглянул вокруг.
Лицо у него на какое-то мгновение стало довольное. Джон мог бы расшифровать это выражение как «Я знал, что так будет».
И оно ему отчаянно не понравилось.