Как я был панком

[shtandemfest]

Тандем:  robin puck и  Northern Fox

Название: Как я был панком
Автор:  robin puck
Иллюстратор:  Northern Fox
Бета арта:  IrvinIS
Техника иллюстрации: арт, гелевая ручка
Категория: слэш, гет на заднем плане
Жанр: романс
Пейринг, персонажи: Грегори Лестрейд/Майкрофт Холмс, ОМП, ОЖП
Рейтинг: PG-13 за упоминание физиологических процессов
Размер: 2758
Дисклеймер: отказываемся

Утром ощущение неловкости предсказуемо вернулось. Шон сидел напротив него – в костюме, с повязанным галстуком, тонкая дужка изящных очков поблескивала на солнце, скупо заглядывавшем в окно столовой. Они завтракали так, будто бы ничего не случилось. Будто бы ничего из того, что произошло вчера, не было, а есть только сегодня, только серое весеннее утро, только яичница с ветчиной, тосты и чай.
– Работаешь сегодня? – спросил Шон, не глядя на него и явно мучаясь той же неловкостью.
– Нет, – Грегори мотнул головой. – Отгул. Наконец-то.
Шон поднял голову, и в глазах его плеснулось замешательство.
– Я бы хотел остаться, но…
– Конечно, – поспешно перебил его Грегори. – Я понимаю. Тоже собирался сегодня заняться кое-какими делами.
Шон с облегчением улыбнулся и допил свой чай, поднялся, неловко оглядываясь по сторонам.
– Я пойду.
Грегори даже не знал, что ему сказать на прощанье. Чужой, практически незнакомый человек, одна ночь ничего не изменила. Все, что он сейчас чувствовал – это неловкость, желание, чтобы Шон побыстрей ушел, и стыд за это желание. На языке вертелись десятки пошлых, бессмысленных фраз. Что полагается говорить в таких случаях? Черт его знает, Грегори никогда еще не был в подобной ситуации и не знал готового ответа. Может быть, его и не существовало совсем.
– Позвони как-нибудь, – выдавил он через силу, глядя на Шона через порог. Тот кивнул и отвернулся, сунул руки в карманы брюк, собираясь шагнуть вперед, на посыпанную гравием дорожку…
В этот момент Грегори не выдержал – то ли нелепости всей этой ситуации, то ли того, как ссутулились плечи Шона под его щегольским пальто. Грегори качнулся вперед и обнял его, развернув к себе, чувствуя, как неуверенно тот обнимает в ответ.
– Взял мою карточку? – преувеличенно строго спросил Грегори, и Шон рассмеялся ему в плечо.
– У меня есть твой номер. Твой адрес. Я даже знаю, где ты работаешь. Я позвоню.
– Хорошо, – сказал Грегори и разжал руки. – Хорошо.
Он неловко наклонился с верхней ступеньки и клюнул Шона в щеку, поцелуем это было бы назвать сложно. А тот в ответ сморщил нос и знакомо, чуть смущенно усмехнулся – высокий, красивый, обманчиво тонкий и светлоглазый, одетый и причесанный так, что за милю можно распознать породу. Как все-таки удивительно складывается жизнь…
– До свиданья, – сказал Шон, наконец отворачиваясь. Грегори смотрел ему вслед несколько минут, пока за углом не скрылась, мелькнув напоследок, пола темно-синего пальто.
– Ну и денек, – сказал он сам себе и поежился – с утра было достаточно ветрено.
Почему-то после ухода Шона есть захотелось с новой силой, Грегори еще минут пять послонялся по кухне, то с сомнением поглядывая на холодильник, то пытаясь втянуть живот, и все-таки не выдержал. Звонок раздался в тот момент, когда он, шипя и дуя на пальцы, вытаскивал из духовки поджаренные на гриле сосиски.
– Да! – сказал он в трубку с немного более сильным раздражением, чем стоило, учитывая высветившееся на дисплее имя.
– Уже освободился? – спросил Холмс-старший обманчиво мягким голосом, и Грегори сел, моментально забыв о сосисках. Каким же надо было быть идиотом, чтобы надеяться, что Майкрофт ни о чем не узнает. Наверняка узнал еще вчера, но не вмешивался, чтобы не потерять лицо… черт его возьми совсем.
– Ага, – сказал он коротко и с тоской поглядел на исходящие паром и соком сосиски.
– Тогда я тебя жду, – многообещающе сказал Майкрофт и отключился.
Следующие десять минут, жуя совершенно невкусные сосиски, Грегори тоскливо смотрел в окно и думал, что совсем не хочет прямо сейчас ехать в Хэмптон Корт. Ему наверняка придется оправдываться, а Грегори терпеть не мог это делать. И вообще, если так подумать, как его только занесло в эти нелепые, бессмысленные, хоть и приятные иногда отношения с Холмсом-старшим? У них не было ничего (ну, кроме Шерлока, а он не считается) общего – социальный статус, вкусы, представления о плохом и хорошем – да все! Трудно было бы представить себе настолько далекого и непонятного, а временами и неприятного человека, как Майкрофт Холмс. Вездесущий Майкрофт Холмс. Везде свой нос сующий…

Этот дом на западе Лондона выглядел неброско, почти скромно, но с достоинством: потемневший кирпич, затянутый сиреневыми гроздьями какого-то вьюна, чугунная решетка палисадника, темно-синяя дверь в три ступеньки, небо, отражающееся в чистых, с белыми рамами окнах. Грегори был уверен, что сам Майкрофт Холмс предпочел бы жить совсем за городом, в затерянном в лесах поместье с диким садом и черным, зеркально блестевшим прудом позади большого четырехэтажного дома. Там было тихо. В городе такой ясной, переполненной влагой и холодом тишины не достичь никак, даже если организовать особый клуб молчальников и отсиживаться там в дальнем кабинете со звуконепроницаемыми стенами. И уж тем более, о какой тишине можно мечтать в непосредственной близости от огромного города, да еще с окнами, выходящими на не самую оживленную, но все-таки дорогу.
Его никто не встречал, и Грегори мимолетно этому обрадовался и одновременно испытал еще большее раздражение. Майкрофт вызвал его к себе, как провинившегося школьника, полтора часа езды с другого конца Лондона, а сам сейчас наверняка спокойно сидит в кабинете. Работает. Ждет. И ощущения такие же противные, как в школе... Почему, какого черта ему постоянно приходится оправдываться? Перед завучем в школе, перед подружками, перед деканом в колледже, перед родителями, перед женой, перед начальством, перед родственниками потерпевших, перед подчиненными, вот теперь еще перед Майкрофтом, как будто ему не хватало?..
– Знаешь, я всегда это терпеть не мог, – сказал Грегори, заходя в кабинет. Второй этаж, окна во двор, стены сплошь заставлены стеллажами темного, тяжелого дерева – сотни, может быть, даже тысячи книг в строгих кожаных, пухлых тряпичных или истрепанных бумажных переплетах. Он подозревал, что Майкрофт держит их тут в качестве дополнительной звукоизоляции, потому что понятия не имел, зачем сейчас, в век вседоступности электронной информации, кому-то могут понадобиться бумажные издания. В них так легко запутаться. Они собирают столько пыли. А еще распространяют тусклый, сладковатый запах старой бумаги. У Грегори он ассоциируется с Майкрофтом и тленом. Не вместе, по отдельности.
– Вот как, – без выражения ответил Майкрофт, не поднимая головы от бумаг. Бумаги, бумаги. Старомодные папки на тряпичных завязках. Медная чернильница на столе – можно подумать, что Майкрофт пишет пером.
– Ага, – кивнул Грегори, падая в кресло для посетителей и потягиваясь, раскидывая руки по широким подлокотникам. – Директор никогда не принимал сразу, он считал, что это такой… – Грегори наморщил нос и щелкнул пальцами, вспоминая выражение, – воспитательный момент, да. Провинившийся должен подождать в приемной, осознать свою вину, все такое. Как следует испугаться.
Майкрофт наконец взглянул на него с интересом, и Грегори только теперь заметил стоящий у левой руки, за пресс-папье, тяжелый резной стакан, на дне которого еще оставалось с полпальца коричневой густо поблескивающей жидкости. И от вида этого стакана внутри у него как-то нехорошо напряглось и дернуло.
– Ты успевал как следует испугаться? – поинтересовался Майкрофт, и Грегори через силу ухмыльнулся, глядя ему в глаза.
– Да ни черта. У меня был плеер, я врубал на полную мощность Cockney Rejects, и время проходило весело.
Майкрофт даже отложил ручку и выпрямился, чуть склоняя голову набок и прищуриваясь.
– А что происходило потом? – спросил он с едва уловимой усмешкой в голосе, и Грегори пожал плечами.
– Ну, что потом. Ты же понимаешь. Потом с меня сдергивали наушники и начинали твердить, что я не оправдал. Что меня выгонят с волчьим билетом, и ни одна школа меня больше не примет.
– Ты был хулиганом, – утвердительным тоном заметил Майкрофт, и Грегори тихо рассмеялся.
– Мне просто было пятнадцать, кем я только не был. Хулиганом, капитаном футбольной команды, пушером – пару дней, это было довольно противно. Один раз я даже был панком.
Майкрофт глубоко вздохнул, расслабляясь и откидываясь в кресле, и до Грегори только сейчас дошло, насколько же он был до этого напряжен и собран. Майкрофт, Майкрофт, кто бы мог подумать, что ты тоже нервничаешь. Кто бы мог подумать, что такие вещи могут заставить тебя так нервничать. Идеальный, застегнутый на все пуговицы Майкрофт Холмс, с утра пораньше в тщательно завязанном галстуке, в жилетке с цепочкой, аккуратно выбритый и причесанный. Это дома-то. Грегори не относил себя к распустехам, многие мужчины в его возрасте переставали следить за собой, обзаводились пятнами на рубашках и пузырями на брюках, он же всегда старался держать себя пристойно и не без щеголеватости. Но Холмс-старший, конечно же, давал ему фору без вопросов. Тем странней было сейчас видеть крошечное темное пятнышко на манжете, Грегори, конечно, не Шерлок, но это мог заметить даже он…
– Как можно быть панком «один раз»? – мягким, журчащим голосом спросил Майкрофт, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Грегори немного натужно улыбнулся и кивнул.
– Это довольно смешная история. То есть, не знаю, может, тебе будет не смешно, но, по-моему, это забавно.
Майкрофт благосклонно кивнул и выдвинул из-за пресс-папье стакан, плеснул в него из графина, не предлагая Грегори. Тот поморщился, глядя, как тонкие холеные пальцы обхватывают резной хрусталь.
– Расскажи, – сказал Майкрофт без нажима. – Как-то в последнее время я испытываю недостаток в забавных историях. Мне, как правило, достаются мерзкие и не слишком чистоплотные.
Грегори невесело усмехнулся.
– Это история о том, как я был панком. Она по определению не может быть чистоплотной. Не пугает?
– Ничего, – неожиданно жестко ответил Майкрофт, отпивая. – Я привык.
– Ладно, – сказал Грегори, помолчав. Он был неправ, здесь все-таки было тихо, ужасно тихо. Тише, чем в «Диогене», где время от времени все-таки слышался шелест переворачиваемых страниц, звон чашки о блюдце, чей-то кашель и шарканье ног по вощеному паркету. Здесь тишина была тяжелой, давящей, будто спрессованной. Странно, что раньше он этого не замечал. Раньше он, правда, никогда не чувствовал себя здесь так – настолько отстраненным от Майкрофта и его дома. Отстраненным не по своей воле.
– Мне было пятнадцать, – начал он, закидывая ногу на ногу и запрокинув голову к потолку, чтобы не смотреть на непривычно недружелюбного Майкрофта. – И я встречался с девчонкой по имени Эмили. Эмили Дэвенпорт.
– Дэвенпорт? – переспросил Майкрофт, замирая с недонесенным до рта стаканом. Грегори рассмеялся.
– Да, она была та еще штучка. Не знаю, что она во мне нашла, мы были точно не одного поля ягоды. Наверное, есть во мне что-то, привлекающее девочек из частных школ. Простая грубая сила?
Майкрофт кашлянул и поставил стакан на стол, а Грегори усмехнулся.
– У нас было не так уж много возможностей, чтобы встретиться, ты понимаешь. Она училась в своей школе и приезжала домой только на каникулы. Мы старались не попадаться на глаза ее папаше, поэтому шлялись все лето по паркам и знакомым, я даже не мог привести ее домой, да и, кажется, она не очень хотела знакомиться с моими предками.
Грегори запнулся и опустил голову, на секунду зажмуриваясь. Эмили Дэвенпорт, богатая девочка, которую он склеил на дискотеке только для того, чтобы выпендриться перед дружками – такой же малолетней гопотой. Она была красивая – высокая, с роскошными рыжими волосами и прозрачными синими глазами. У нее была такая же прическа, как и у их, местных девчонок – похожая на всклокоченную львиную гриву, только волосы не были вытравлены до белого цвета. У нее была такая же короткая юбка с леопардовым принтом, только она была на пол ладони ниже. В ее ушах болтались крупные яркие пластмассовые серьги, а на тонком среднем пальце с нежной кожей скромно сияло тонкое колечко с небольшим камушком, и Грегори был готов поклясться, что колечко было золотым, а камушек – совсем не стекляшкой. Еще у нее была маленькая неброская сумочка, а губы и глаза накрашены ровно и не так, чтобы их обладательница больше походила на панду, чем на роковую красотку. Она была чем-то особенным, и Грегори первым заметил ее и не мог не подкатить. И ужасно удивился, когда эта роскошная штучка согласилась с ним потанцевать. Уже под утро они вдвоем сидели на заднем дворе клуба среди пакетов с мусором, Эмили порвала свои черные блестящие колготки, но не слишком по этому поводу переживала. Они выкурили три сигареты на двоих, а потом целовались, и она пахла цветами и солнцем, а не табаком, пивом и мятной жвачкой, как можно было бы ожидать…
– Мы встречались все лето, – продолжил он, откашлявшись. – Это случилось в самом конце августа. Ей скоро было нужно уезжать обратно в пансион, я тайно изобретал способы сбежать из города, чтобы отправиться за ней… В общем, обычные подростковые глупости. У тебя наверняка тоже было такое.
– Нет, – подал голос Майкрофт. – У меня такого не было.
Грегори на секунду вскинул на него глаза и снова опустил голову, пожимая плечами.
– Ну конечно, как я мог подумать…
– Так что случилось в конце августа?
Грегори облизнул губы, ощущая настойчивую необходимость закурить. Черт возьми, он не курил уже три месяца, он даже вчера удержался и не закурил, а теперь, сидя тут, как распяленная на препараторском столе лягушка, вибрировал и мечтал о сигарете. Или хотя бы о глотке… что там пьет Майкрофт?
– Была вечеринка у друзей, – сказал Грегори, поморщившись. – Мы отрывались по полной, родители отпустили Эмили до утра, и мы… Мы хорошо выпили. Так хорошо, что решили прогуляться. Нам надоел шум, мы вышли из дома и... Ты знаешь эти многоквартирные дома на окраинах. Они совершенно одинаковые. Мы были хорошо поддатые, мы бродили по улицам и смеялись, целовались, я ей рассказывал, как поеду за ней в деревеньку, где была ее школа, она говорила, что будет сбегать каждый вечер, чтобы быть со мной. Все это продолжалось до тех пор, пока не пошел дождь.
Он невольно хмыкнул, вспоминая.
– Мы бегали между этими одинаковыми домами, мокрые и счастливые, и никак не могли найти тот, из которого вышли. В конце концов мы заскочили на чью-то террасу, забрались по лестнице на второй этаж, чтобы хоть немного спрятаться от дождя. И в этот момент… в общем, я выпил много пива, и мне захотелось пописать. Я сказал об этом Эмили. Она пришла в восторг и сказала, что тоже сейчас пописает прямо тут... – Грегори прикрыл лицо ладонью, стараясь не рассмеяться и не дай Бог не посмотреть на Майкрофта.
– В общем, мы стали писать прямо на террасе, напротив чьей-то двери. Ну и, естественно, оно все… стекало. Вниз. Мы не очень обращали внимание на окружающую обстановку, поэтому не заметили, что там, внизу… в общем, там были люди. И мы пописали им прямо на головы… шел дождь, и они не сразу заметили, а когда заметили... Мы с Эмили побежали по лестнице вверх, это было глупостью, нас бы быстро поймали, если бы нам не повезло, и мы не наткнулись на дверь, за которой шла наша вечеринка. Мы ввалились туда мокрые и хохочущие от адреналина. Спрятались в спальне. Нас не нашли во всем этом балагане, который происходил вокруг.
Грегори, улыбнулся и облизнул губы, кивая собственным воспоминаниям.
– Эмили потом сказала, что пописать людям на головы – это очень по-панковски, и мы теперь – панки.
Он потер запястье и наконец откинул голову, встречаясь взглядом с Майкрофтом.
– Она уехала в свою школу через несколько дней. Естественно, что я никуда за ней не поехал. А она не вернулась. Ее семья переехала, и я ничего о ней не слышал…
– До вчерашнего вечера, – подсказал Майкрофт.
– Точно. До вчерашнего вечера.
Снова стало тихо. Майкрофт листал разложенные перед ним на столе бумаги, время от времени задумчиво отхлебывая.
– Мог бы предложить и мне, – не выдержал Грегори, поднимаясь и отбирая у него стакан. – Что это, виски?
Он глотнул и задумчиво помычал, одобрительно кивая, уселся на стол, наклоняясь к Майкрофту.
– Коньяк. Отличный коньяк.
– Спасибо. Надеюсь, ты не выпьешь столько, чтобы пописать у меня в кабинете.
Грегори рассмеялся.
– Эй, кто это говорит? Кто пьет коньяк с утра?
– Ну, я не за рулем, – заметил Майкрофт, не глядя на него. Грегори втянул носом аромат и глотнул еще, смакуя.
– Признайся, ты думал, что я завел любовника. Молодого, красивого…
– Учитывая твою тягу к выпускникам частных школ, это было логичное предположение. Может быть, слезешь с моего стола?
Грегори помотал головой.
– Мне можно. Не забывай, я панк. Ну, то есть, я был панком один раз.
– И к каким это привело последствиям… – пробормотал Майкрофт, устало откидываясь в кресле. Грегори смерил его внимательным взглядом и пожал плечами.
– Честное слово, со своих пятнадцати я уже научился терпеть до туалета. А забеременеть ты не можешь при всем желании.
– Эмили Дэвенпорт, между прочим, замужем уже двадцать четыре года.
– Я знаю, – кивнул Грегори. – Я тоже не особо свободен. И, думаю, мне уже немного поздновато заниматься воспитанием Шона.
Майкрофт помолчал, глядя на него испытующе.
– Но вы будете встречаться?
– Возможно. То есть, я бы хотел. Наверное. Не знаю.
– Может быть, он хочет. Иначе он бы не стал искать тебя через столько лет.
Грегори поболтал коньяк в стакане, глядя, как маслянистая жидкость мягко скатывается по хрустальным внутренностям.
– Наверное, – сказал он. – Может быть, он просто хотел посмотреть, что я из себя представляю. Не уверен, что произвел хорошее впечатление. Я…
Грегори прикрыл глаза и сглотнул.
– Я пока не знаю, что с этим делать, понимаешь? Это слишком внезапно. Не каждый день узнаешь, что у тебя есть тридцатилетний сын.
Он наклонился к Майкрофту ближе и заглянул ему в глаза, требовательно и настойчиво.
– Но одно я знаю точно. Это никак не повлияет на… на тебя. На нас, – добавил он твердо. И Майкрофт в первый раз за утро приподнял бровь, глядя на него с насмешливым вызовом. И Грегори в первый раз за все утро искренне улыбнулся, чувствуя нутром, как Майкрофта отпускают сомнения, а потом поставил стакан на стол, положил руку ему на шею и притянул к себе поближе, чтобы поцеловать. Его и правда всю жизнь тянуло к выпускникам частных школ. Что-то в них такое было. Завораживающее. Чем еще можно было объяснить то, что он до сих пор не послал к черту Шерлока и не прибил его слишком умного, слишком высокомерного, слишком властного и слишком уязвимого брата?..